vvshah

В пятницу приятель подарил мне набор дисков с фильмом «Вольная грамота».

Восемнадцать серий — это восемнадцать часов. Думал, посмотрю их за девять дней — по две серии в день.

В субботу днём мой компьютер проглотил диск с первыми сериями и началось…

Я не мог оторваться. Закончились первые серии.

Суббота.

Мастера у меня дома работают, ванну приводят в порядок.

Посмотрел ещё пять серий. Устал. Отдохнул. И ещё одну серию с радостью одолел.

Одолел — слово нехорошее. Ещё одной серией насладился.

Девять серий в субботу, четыре — в ночь с субботы на воскресенье, и пять — посмотрел в воскресенье.

Фильм произвёл сильное впечатление.

Интересный сценарий — всё время любопытно, что произойдёт дальше, как герои выкрутятся из сложных ситуаций.

Точная режиссура. Герои от серии к серии развиваются, раскрываются, не успевают надоесть, что обычно бывает в многосерийных фильмах.

Героиня сериала Полина Лебедева (блестящее исполнение Татьяны Бабенковой) очаровывает с первых кадров лёгкостью, обаянием, красотой, доверчивостью и, чего греха таить, сексуальностью. Вот она счастливая-счастливая, радостная-прерадостная,  и тут вдруг бац — всё у неё рушится.

Барин Алексей Петрович Головин (его достойно сыграл Владислав Ветров) гибнет, уходит из жизни — сердце. Перед смертью он завещает имущество своей воспитаннице Полине Лебедевой, и ей же даёт вольную (она крепостная). Нотариус (тонкая работа актёра Ивана Добронравова) совершает подлог, и Полина лишается наследства и вольной.

Мы и наши родители. Кто кого воспитывает? Как сделать, чтобы родители  понимали нас и помогали нам? Как добиться, чтобы родители не обижались  на нас? Как продлить жизнь родителей? Как научиться понимать родителей?  Ведь бывает так, что дети ненавидят своих родителей, а родители своих  детей.

Жду Вас на своём сайте!

Жизнь - это то, как мы о ней думаем. От нас зависит на 90% удается жизнь или не удается. Каждый из нас автор собственной жизни.

Жду Вас на своём сайте!

Из дневников:

Пишу сразу за четыре дня — они слились в один долгий, сложный, трудный и нестандартный день. Итак, по порядку.

В четверг и пятницу мы, Вадим Александрович Коваленко, Марат Рауфович Рахматулин и я, занимались оформлением заявки для получения гранта. Долго спорили, как лучше сформулировать ту или иную мысль, как убедительнее рассказать о нашем проекте.

Многое нам самим не нравилось, ибо получалось казённо, сухо и стандартно. Оно и понятно: мы не вписывались в параметры. Я к этому привык: многое из того, что я делаю, — неформат.

К позднему вечеру пятницы, вроде, документ был готов.

В субботу планировал заниматься дома курением, но случилось непредвиденное — поломался зуб.

Позвонил своему стоматологу-протезисту. Он в Ереване, вернётся 3 сентября.

И тут я вспомнил, что среди прошедших мой сеанс по курению, было три стоматолога.

Нашёл их телефоны и начал звонить.

Двое не ответили, а третий, Никита Игоревич, согласился помочь. Оно, конечно, суббота и воскресенье выходные дни, но, поскольку я избавил его от курения (он не курит уже более года), то «я буду рад вам помочь». Мы договорились встретиться с ним завтра, в воскресенье.

Два часа у Никиты Игоревича ушло на починку сломанного протеза.

Мы эти два часа с Маратом Рауфовичем гуляли в районе метро «Сокол».

Проходили мимо кофейни «Хуан». Около неё стояли три молодых человека. Я им вручил открытки с приглашением зайти на наш сайт. Один из троицы воскликнул:

Ничего особенного в этой фотографии нет. А женщину мне жалко. Ей сложно ходить. В одной руке сумка, в другой — палка. Как же без поддержки?

Без поддержки нельзя!

Но, наверное, так сложилось у женщины, что некому её поддержать. Вот она сама одна и ходит в магазин. А рядом третье кольцо, все спешат, машины развивают большую скорость, водители и не посмотрят, кто там на тротуарах ходит, что делают…

Почему-то вспомнилась песня из фильма «Последний дюйм»:
Какое мне дело

До всех до вас?

А вам до меня!

Фильм «Последний дюйм» — это часть моей биографии. Снимали его режиссёры Теодор Вульфович и Никита Курихин на киностудии «Ленфильм». Я принимал участие в съёмках в качестве такелажника. Подружился с режиссёрами.

Жду Вас на своём сайте!

Кто автор снимка, не знаю. 

Когда был снимок – тоже загадка.

Любопытно, что Юрий Владимирович рассматривает книгу «Почти серьёзно», выпущенную издательством «Молодая гвардия» в 1979 году. 

С тех пор прошло 36 лет.

Книга выходила более сорока раз, общий тираж – 130 000 экземпляров.

Я работал с Никулиным над этой книгой семь лет. 

Составлял вопросы: их было более тысячи. 

Потом просил Юрия Владимировича ответить на эти вопросы.

Затем расшифровка – собралось более полутора тысяч страниц.

А затем работа. Многое вычёркивалось, дописывалось, исправлялось.

И во всех договорах на книгу, которая издавалась при жизни Юрия Владимировича, я числюсь его соавтором. 

За последнее время вышло несколько неизвестных мне изданий. К сожалению, там много ошибок. Но я не обращаю на это внимания. Наверное, эти издания вышли с разрешения Максима Никулина. 

 Жду Вас на своём сайте! 

Из дневников

Так бывает — весь день чем-то занимаешься, устаёшь, вечером подводишь итоги и понимаешь: пустым оказался день, пустым.

Пустым для фирмы.

С утра вместе с Маратом Рауфовичем мы поехали чинить мой мобильный телефон. Разбилось защитное стекло. Решили заменить его в ТЦ «Райкин плаза», там несколько магазинов сотовых операторов: Билайн, МТС, МегаФон, Теле2…

Мы обратились в МегаФон. У меня номер МегаФона, некоторые сотрудники МегаФона прошли «СОЛО на клавиатуре» (400 человек). И в МегаФоне долго возглавлял службу поддержки Данилов Павел Алексеевич, замечательный парень. Мы с ним раз двадцать говорили по телефону, и каждый раз я получал наслаждение от общения. Нынче он там не работает, перешёл куда-то с повышением. Но позвонил мне и сказал, что если понадобится, я могу к нему обращаться, он всегда поможет.

В МегаФоне приняли нас замечательно и быстро поменяли стекло.

Павел Андреевич Кульков работал не просто хорошо, а красиво. Все жесты строго рассчитаны, при этом улыбка не сходила с его лица. За пять минут он поменял мне стекло. Расплатились. Без удовольствия заплатили тысячу триста рублей. Такие расценки.

В этом же торговом центре я решил купить себе брюки. Мне уже стыдно ходить в старых штанах: замызганные, грязные, рваные, потёртые, лоснящиеся. На всё про всё ушло полтора часа. Брюки мы купили в магазине Hendersson. Как же без них, я люблю Hendersson.

Сколько себя помню, я им восхищался.

Первый раз услышал его в 1949 году. Мне было тогда девять лет.

По радио кто-то пел на непонятном для меня языке. Мама остановилась у репродуктора (большая тарелка — таким было радио — висела на стене) и зачарованно слушала.

Потом диктор объявил, что пел Шарль Азнавур.

Мама рассказала мне, что он армянин (мы жили тогда в Ленинграде), что живёт певец в Париже и ездит по всему миру.

— Так он и в Ленинграде будет когда-нибудь? — спросил я.

— Может быть, — ответила мама. — В жизни всё бывает. Я была бы счастлива повидаться с ним, послушать его, посмотреть на него. Но он вряд ли приедет в Ленинград.

Всё верно. Впервые в Ленинград Шарль Азнавур приехал в 1964 году. После этого он бывал в Питере, по-моему, раз пять или шесть.

Шарль Азнавур — эталон творческого долголетия. Он умер 1 октября 2018 года, на девяносто пятом году жизни.

Траурный день.

Грустный день.

Печальный день.

Грустный, траурный и печальный для миллионов поклонников Шарля Азнавура и для всего искусства в целом.

Мне повезло: я встречался с маэстро около десяти раз. Два или три раза мы довольно подробно говорили.

Я рассказал ему, что моя мама мечтала бы его увидеть и услышать.

Каждый раз, когда я слышал песню «Мама» в исполнении Шарля Азнавура, слёзы наворачивались на глаза.

В 1988 году произошло землетрясение в Спитаке, Шарль Азнавур пожертвовал большую сумму для восстановления города.

Из дневников.

День выдался напряжённым. Лето мчится. Ещё три недели, и осень.

Успеть, успеть и снова успеть.

Сегодня встречался с одним из заместителей С.С. Собянина.

Я подготовил письмо. Всегда, когда иду к большим начальникам, готовлю письмо. Зачем долго рассказывать, что я хочу — можно дать подготовленное письмо. Человек прочтёт, и если поддержит, то может наложить резолюцию: «Поддерживаю. Прошу помочь». И пойдёт письмо по инстанциям с этой резолюцией. А если тот, к кому я пришёл, не поддерживает, он скажет: «Увы, к сожалению, ничем помочь не могу». Я с этим письмом и уйду обратно.

Мы приехали с Маратом Рауфовичем в мэрию за семь минут до назначенного времени. Я вышел из машины, пошёл в бюро пропусков, получил пропуск, поднялся в приёмную заместителя, и тут меня как будто током дёрнуло: «А где письмо-то?»